Я бы хотела признаться в любви... Эта любовь не пройдёт, когда исчезнут все пророчества. Она выше суеты и больше меня. Она далеко над всеми моими нынешними и прошлыми любовями, ибо они легко рассыпаются от вздоха северного ветра. А здесь ветер может быть любой: северный и южный, восточный и западный, и даже переменчивый в направлении и закрученный в вихрь. Лишь бы был он пропитан брызгами и солью... Да, я признаюсь в любви к океану. О ней можно шептать на ухо ветру, о ней можно кричать, не боясь презрения. И опять волны с грохотом обрушиваются на столь чуждый им берег, вспенивают песок, перебирают гальку и, утомившись, ласково касаются моих ног... Этот океан, почему то назвали Тихим. Хотя все эти деления на моря и океаны - только географические условности, на самом деле он один: мировой и великий. И я медленно захожу в воду, здесь холодную и вязкую, и плыву, не оглядываясь на берег. И клочья тумана осторожно прикасаются к волнам. И может быть тот парус вдали и есть выгоревший от долгого ожидания меня алый парус. Надо только до него доплыть - и всё, наконец-то, сбудется! И я пойму, что есть обтрёпанный, линялый парус, самый прекрасный уже от того, что меня под ним ждут. Но это были только игры туманной фата-морганы. И надо плыть обратно к берегу, который все ещё почему то является тем, что мы по привычке называем домом. И вода неохотно расстаётся со мной, каплями и струями стекая на землю. Но часть ее впиталась в мою кожу и навсегда осталась со мной, как и моя кровь, в которой живет формула океана. Все земные любови стали лужицами слёз и болотцами сложившихся, несложившихся или полусложившихся отношений. А океан - он вечен. Как и призрак того алого паруса, который конечно же меня ждёт.

И. Репина